Тонкая алая нить – след капли, скользнувшей от запястья вниз по руке. Запах такой волнующий, хотя мешается с приторным ароматом дешевых духов. Кончиком языка жнец провел по запястью и до боли прикусил губу, внутри разрываясь от восторга. Этот вкус, этот волшебный оттенок, этот дурманящий запах… Как же он выдержал эти долгие месяцы томительного ожидания! Он был лишен этой чудесной возможности, а гадкие шлюхи были лишены единственного справедливого исхода, который они заслужили.
- После полуночи я открою Вам после трех коротких стуков в дверь…
«Ну конечно, откроешь, милочка!» - облизывая пересохшие губы, Сатклифф подавлял торжествующий смех, внешне оставаясь на удивление спокойным. Это маленькое хобби всегда действовало на него особенно благотворно. Еще с тех пор, как жнец вызвался помогать Мадам Рэд, он заметил, что таких перемен за все годы работы в организации ни разу не удалось добиться даже Уиллу. Работа с жертвой не просто делала Грелля спокойным и сосредоточенным, а прекращала в холодный и почти бездушный механизм. По крайней мере, первую часть процесса – ту часть, где он выслеживал этих мерзких девок.
Так было и в этот раз. Переулок огласил гулкий звук шагов. Крупный мужчина с тростью, беспрестанно одергивая воротник, так спешно и шумно прошел мимо него, что Сатклиффу не пришлось даже скрываться за углом. Убедившись, что гость не вернется, легкой походной жнец скользнул в переулок и постучал в единственную дверь. Как ни странно, она тут же отворилась. Вероятно, барышня подумала, что вернулся ее знакомый, потому что, встретившись взглядом с Греллем, испуганно отшатнулась и открыла рот, явно намереваясь задать вопрос, но так и не издала ни звука. Грелль же в свою очередь широко улыбнулся и молча, без каких либо объяснений и лишних действий, грубо втолкнул жертву в дом, небрежно потянув за собой дверь.
Самая неприятная стадия – вторая. Эти юные создания зачастую оказываются удивительно визгливыми и беспокойными. Что-что? Им не хочется умирать? Ах, ну простите, что поделать! Кажется, мир не сильно пострадает, если одной грязной развратницей станет меньше. Нет, Грелль Сатклифф не имел ничего против их деятельности, ему было совершенно безразлично, чем занимается жертва, но раз уж Мадам задала такой тон, то почему бы нет?
Закричать девушка не успела, зато успела вцепиться зубами в руку, едва ли не прокусив перчатку. Сдавливая горло до тех пор, пока легкомысленная барышня не начала хрипеть, Грелль держал ее на полу. После чего связал руки за спиной и только потом уже заткнул рот. Когда девушка была усажена на стул и снова привязана, жнец сделал несколько шагов назад и смахнул несуществующую слезу умиления.
- Смотри, - жизнерадостно и вместе с тем растроганно произнес он, потрепав мокрую от слез щеку, - Прямо как в старые добрые времена! Если ты перестанешь скулить, наше маленькое представление станет еще более волнующим и красивым…
Он продолжал рассказывать, с улыбкой рассматривая белоснежную шею, медленно-медленно обходя девушку кругом. Мадам любила вспарывать животы. Как грубо… Но у Мадам была своя цель! Грелль не собирался заботиться о том, чтобы сохранить почерк Джека Потрошителя. По крайней мере, не сегодня. Он предвкушал еще достаточно много развлечений, чтобы о каждом беспокоиться. Нет уж, хватит унылой рутины с одинаковой схемой действий. На этот раз будет торжествовать импровизация. И он уже знал, с чего хочет начать сегодня.
Очутившись за спиной у девушки, Грелль склонился к самому ее уху и проворковал очередную чепуху, но тут впавшая в истерику от страха жертва дернулась с такой силой, что едва не опрокинула стул.
- Какая непослушная… - с досадой бросил Сатклифф.
Щелкнул узорчатый серебряный футляр, холодно звякнул ланцет и высвободившаяся рука девушки, замахнувшаяся на обидчика, дернулась в напряженной конвульсии. На пальцы Грелля, удерживавшие шею, в которую вонзилось лезвие, хлынула теплая жидкость. Взгляд его, полный одержимости и восторга, был прикован к ней, поэтому он даже не заметил, как ветер со стуком распахнул входную дверь.

Говорят, женщина – это произведение искусства. А мертвая женщина…
Грелль провел кончиками пальцев по самому краю разреза на шее и, глядя в остекленевшие глаза девушки, в которой, кажется, еще дотлевал огонек жизни, осторожно вытащил ланцет и ввел в беззащитную рану два пальца. Ему показалось, что прежде, чем разум девушки отключился, он успел заметить в ее глазах ясность сознания. Наклонившись к самому уху жертвы, жнец облизнулся.
- Как жаль, милая, что ты не можешь разделить со мной всей радости нашего маленького представления. Но позволь мне хотя бы думать, что ты пришла бы в восторг, если бы видела, как красиво покидаешь этот мир… - прошептал он, проталкивая пальцы глубже. Потом, как ни в чем не бывало, поднял руку и задумчиво слизал кровь.
Бездыханное тело обмякло на стуле. В порыве страха, пытаясь высвободиться, девушка порвала платье, поэтому грудь ее теперь была обнажена. По телу струился темный багрянец, следы которого на бледной коже принимали такой пленительный яркий алый оттенок… Голова запрокинулась назад, глаза закатились, и выглядела она теперь еще неопрятней, чем прежде. Рукой, которая не была испачкана в крови, Грелль осторожно опустил веки жертвы и с искренней растроганностью смотрел на дело рук своих, когда вдруг его отвлек звук шагов.
«Мужчина с лопатой? Это еще кто такой?» Как непредусмотрительно было не позаботиться о том, чтобы запереть дверь на замок. «Но что это?» Сатклифф с выражением легкого недоумения на лице наблюдал, как незнакомец опустился на колени перед его хрупкой ветреной куколкой, которой уже никому не суждено будет открыть дверь своей обители. Поделиться кровью? Грелль не задал этот вопрос вслух, зато не смог сдержать смех. Он расхохотался, изящным движением откинув назад алую прядь. Такую же яркую, как царствующие в этой забытой богом дыре цвета.
В распахнутое настежь окно даже сквозь плотные шторы струился лунный свет. Серебристо-синяя дымка на холсте мешалась в общей палитре с двумя оттенками красного, которые добавил художник. Так и не сказав ничего гостю, Грелль только улыбнулся, заглянул ему в глаза, и, склонившись к девушке, поднес к губам ее окровавленные руки.
- Когда же, лунных снов полна,
Чета влюблённых шла, нежна,
"О, я от призраков — больна!" —
Печалилась Шалот.
Он запел. Голос у него был мелодичный, чарующий. Пожалуй, за исключением умения искусно выпотрошить жертву, это было единственное, чем могла гордиться в своем дворецком Анжелина Дюрлесс. Все, кто видел его в образе блеклого неумехи в круглых очках, поражались этому волшебному голосу.
Он пропел это, с нежностью глядя в лицо девушки, которая казалась бы мирно спящей, если бы смерть и лунный свет не придавали ей такую пугающую бледность, а из растревоженной пальцами раны не продолжала литься кровь.
- Лицом, как ангел, хороша,
Да упокоится душа
Волшебницы Шалот!
Грелль мягко улыбнулся незваному гостю, сжимая руки девушки в своих еще крепче и оставляя на них осторожный поцелуй.

Грелль с легкой улыбкой наблюдал за гостем до тех пор, пока с губ последнего не сорвались странные слова, вслед за которыми он припал к шее убитой жнецом бедняжки. Выражение лица Сатклиффа сменилось на искренне изумление. «Пьет кровь? Это еще как понимать? Умалишенный или… настоящий вампир? Они что, в самом деле существуют?» Мысли вихрем завертелись в голове, сменяя одна другую. Настал черед гостя блаженно расслабиться, а жнец в полном недоумении взглянул на девушку, которая лежала теперь на стуле, никому ненужная и брошенная, как использованная вещь.
- Уж чего я не ожидал, так это подобной встречи… - присвистнул Грелль, внимательно рассматривая собеседника. Губы его сложились в улыбку, обнажая ряд белоснежных острых зубов. Привычный взмах рукой. Жнец закрыл футляр с ланцетом и покачал головой.
- Ах, понимаю, мимо такого сложно пройти, - проворковал он и картинно склонил голову, проводя кончиком пальца по окровавленной груди девушки. – Но Вы-то у нас кто? Городской сумасшедший?
Тихо рассмеявшись, Сатклифф снова невольно отвлекся на тело, омытое прекрасной алой кровью. Как жаль, что здесь нет Мадам! Она пришла бы в настоящий восторг, если бы еще хоть раз выбралась с ним на охоту. Но после случая с мальчишкой самое большее, что она смогла сделать – простить Грелля за попытку убийства и одобрить его новые похождения. Сама же Анжелина предпочла свое имя с личностью Джека Потрошителя не связывать. «Жаль, Мадам, очень жаль, Вы упускаете столько прекрасных моментов…» Иногда Греллю хотелось принести ей в качестве своеобразного трофея органы этих мерзавок, но слишком уж велик был риск того, что его хозяйка не сможет сдержаться и снова вступит в дело. Да, такому трофею она теперь рада не будет.
Интересно, слышал ли незнакомец что-нибудь о Джеке и понимает ли, что убийца, запугавший весь Лондон, сейчас стоит перед ним? С конца этого лета имя Потрошителя не сходило с первых страниц всех газет.
Ярко-зеленые глаза встретились взглядом с глазами гостя. Жнец улыбнулся еще шире, поигрывая бровями.
- Господин ведь не просто так прячет свое лицо, верно?
Мелкой дробью по ступеням, двери и окнам снова забарабанил дождь. Какая досада, он ведь планировал добраться до поместья и предстать перед Мадам в приличном виде.

«Устал от чопорности? А что, есть с чем сравнивать?» Грелль все больше терялся в догадках по поводу личности странного незнакомца. Наряд у него был тот еще, а кроме того с собой лопата. «Смоет кровь? Какую кровь?» Чего только не развелось среди людей в этом грязном городишке…
Взглядом Сатклифф проследил за тем, как мужчина подошел ближе. И вот уже в следующее мгновение сердце жнеца взорвалось фейерверком красочных эмоций. Даже шинигами подвластны времени, даже в них с его течением что-то меняется, но кое-что навсегда останется неизменным. Когда Грелль получал похвалу своему таланту, молчать у него не было сил.
Да! У него много ролей, но роль Джека Потрошителя – лучшая. Такая блистательная и волнующая! Меняются декорации, меняются партнерши по спектаклю, но главный герой остается неизменным.
«Похвалите, похвалите!» Сатклифф, совершенно не задумываясь о том, что в нем не узнали сверхъестественное существо, взмыл в воздух и прокрутился там в несколько оборотов, готовый еще на тысячу новых подвигов, каждый из которых был изощреннее предыдущего.
- Это убогое место уже пылью покрылось от тоски и давно нуждалось в красочном представлении! – жизнерадостно сообщил жнец и откинул с плеч за спину алую прядь. - И мне кажется, зрителям нравится!
Но тут он резко замолчал, прикусив нижнюю губу, хотя улыбка все еще играла на его лице.
- А Вы не боитесь, что теперь, в самый разгар пьесы, главному герою придется Вас убить? Вы ведь видели и знаете больше, чем положено… Фактически прокрались за кулисы, ведь зрительный зал – там, - пальцем с запекшейся кровью Сатклифф указал на улицу, подразумевая ни о чем не подозревающих прохожих. – И кто знает, как Вы используете эти знания…
Если говорить откровенно, в уничтожении свидетелей сейчас не было острой необходимости. Когда с ним в паре работала Мадам, врач известной больницы и, что самое важное, человек, приходилось действовать крайне осторожно, чтобы не забрызгать кровью этих шлюх ее блистательное имя. А Грелля Сатклиффа в мире людей знают разве что как дворецкого Анжелики Дюрлесс, но разве кто-то видел его таким? Для того припасена роль жалкого забитого невротика с невзрачной прической и трясущимися руками. Поймать же этого красноволосого маньяка у простых смертных не было никаких шансов. Но задать такой вопрос все же было любопытно, и забавно услышать ответ.

«Ах вот оно что! Вампир, значит». Грелль окинул собеседника оценивающим взглядом, подмечая, что тот был далеко не прост. Интересно, у них это природой заложено – разгуливать с лопатами и в таком прикиде? Или этот просто себе на уме?
Жнец сделал осторожный шаг назад и облокотился спиной о стену, скрестив руки на груди.
Представляться дворецким дома Барнетт не было уже никакого смысла. Лондон, конечно, удивительный город, но не настолько, чтобы в нем встречались летающие дворецкие. Но разве эти яркие изумрудные глаза не выдают его сущность? У людей ведь никогда не бывает такого насыщенного цвета.
- Сотрудник организации «Несущие смерть», Грелль Сатклифф, - представился он, привычным жестом руки коснувшись плеча, - Жнец.
Руководящую должность он не занимал, поэтому визитки у него не было. Да и кому мог понадобиться шинигами? Раньше времени его уж точно никто не захочет встретить.
Вот уж далеко не факт, что человеку – простите, вампиру – который ни разу в жизни не встречал жнецов, о чем-то скажет название этой организации. Хотя с приходом демонов в мир людей ход событий вообще стал довольно забавным. Здесь уже простые смертные повидали и исчадий ада, и ангелов, и черт знает что еще. Он ведь и сам сейчас состоит на службе у человека, чего уж там.
Но обстоятельства знакомства были, конечно, весьма любопытными. Нечасто Греллю доводилось общаться с темными существами. Последними на его памяти были демоны. Мурашки по коже от одной мысли! Но сейчас не об этом.
Интересно, какие еще сказки могут оказаться реальностью?
- И что же Вы, этим орудуете, добывая себе пропитание? – со смехом кивком головы Сатклифф указал на лопату. Другого объяснения ее наличия в таких обстоятельствах он просто не видел. В конце концов, не могильщик же он? Здесь поблизости ни кладбищ, ни похоронных бюро.

Только услышав «значит все-таки», Грелль понял, что стоило думать, прежде чем открывать рот, но было уже поздно. Впрочем, огорчался красноволосый жнец не долго, какое дело может быть этому вампиру до шинигами? Наверняка целями днями только и думает о том, где крови добыть. И все же этот господин был себе на уме. Еще бы, бессмертие любому развяжет руки. Хотя Грелль и не был уверен, что вампиры безусловно бессмертны. И у них наверняка имеется какое-то слабое место.
«Лионель Эшфорд…». Сколько пафоса и как звучно! Сатклифф хотел было уже начать восхищаться на эту тему, но собеседник заговорил раньше. И слова его заставили Грелля еще шире улыбнуться.
- Могу Вас уверить, что в обязанности жнецов не входит лишать человека жизни, - ответил он, - По крайней мере, в том смысле, в каком Вы задали вопрос. У нас с Вами схожий род занятий. Но если для Вас убийство – это отчасти необходимость, то для меня – всего лишь хобби. А хобби ведь не зависит ни от расы, ни от основного вида деятельности, не так ли?
Грелль смахнул с плеча несуществующие пылинки и приблизился со спины к вампиру, осторожно положил пальцы с уже высохшей кровью на его плечо.
- Вы ведь сами сказали, что это болото слишком пресное, не так ли? Почему бы не растормошить его? Жнец ли я, демон или даже… ангел.
Сатклифф хмыкнул и усмехнулся. На его памяти были всякие случаи. И служители неба тоже встречались весьма кровожадные. Просто не каждому известны все темные углы человеческого мира. Он чуть было не проболтался о том, что начал работать на этом пути не столько ради себя, но вовремя прикусил язык. Уж что-что, а говорить о Мадам точно не стоило.
Внезапный шорох отвлек его внимание. Слух и зрение у жнецов были крайне чуткими, поэтому сейчас, уже не будучи в экстазе от процесса убийства, Грелль расслышал чужие шаги задолго до того, как в дверном проеме показалась фигура полицейского. Каким образом он сюда пришел, оставалось загадкой. Случайно проходил мимо или кто-то, услышав подозрительные голоса, вызвал его? Интересно, он один вообще?
- Похоже, наше развлечение еще не окончено, - засмеялся Грелль, похлопав вампира по плечу.

«Ну, ничего себе зрелище!». Греллю много чего довелось видеть на своем веку, но вампирская раса этой ночью не переставала его удивлять. Стая летучих мышей? Весьма эффектно, а кроме того еще и очень эффективно. Оба полицейских были целиком и полностью во власти Эшфорда, потому что тот не оставил ни малейшего шанса спастись бегством. А они наверняка выбрали бы этот путь, если бы могли хоть что-то изменить. В сложившейся ситуации стражам порядка было явно уже не до разборки с преступниками.
Жнец дернул одного из них за рукав, и мужчина, не ожидая такого выпада, опустился на колени. Ланцет на всю длину вошел в горло полицейского. Темная густая кровь заструилась по груди, оставляя тонкую дорожку. Грелль завороженно смотрел, с каким ужасом умирающий оглядывает царящий вокруг хаос. Страх в его глазах мешался с растерянностью, он явно не понимал что происходит.
- Ах, как жаль, офицер… Оказаться не в то время не в том месте! Разве эта шлюха стоила Вашей жизни? – проворковал Грелль, склонившись над телом и закрывая глаза мужчины, который последний раз издал тихий хрип и затих.
Все-таки был в этом занятии некий шарм, хотя Мадам иногда и называла такую работу грязной и недостойной. Нет, это было восхитительно! Алый цвет господствовал этой ночью. Кровь стража порядка добавила новый оттенок к общей картине. Весь ковер был залит темным рубиновым. На мебели и дешевых обоях красовались драгоценные капли яркого гранатового. Оттенки такие яркие, такие сочные и неповторимые. Красный – цвет боли и страсти.
Погрузившись в свой благоговейный восторг, Грелль и забыл, что в помещении был еще один полицейский. Он обратил внимание, что, к сожалению, не удалось избежать попадания крови на одежду. Что ж, придется предстать перед Мадам в таком виде, а ведь она этого так не любит. 
Впервые за все время своих вылазок Сатклифф пожалел, что с ним нет его косы смерти. Вот уж с ней бы он тоже показал эффектное шоу! Но, увы, слишком опасно было использовать инструмент. Он и так слишком часто рисковал, а возвращаться к ножницам ему не хотелось.